Ворон и ветвь - Арнаутова Дана "Твиллайт" (книги онлайн полностью txt, fb2) 📗
Рукоделие, по словам госпожи Бринар, ее успокаивало. Но Теодорусу казалось, что женщина, способная убить мужа, пережить Дикую Охоту, встречу с малефиком и допрос Инквизиториума, а потом сбежать из-под надзора его брата и защищаться от убийц, не слишком нуждается в помощи разноцветных ниток и жемчужных бусин, чтобы сохранять хладнокровие.
– Госпожа баронесса, баронет?
– Благодарю, нет, – буркнул мальчишка, снова отворачиваясь к окну, зато баронесса, удобно устроившаяся между детьми напротив Теодоруса, с неизменной улыбкой взяла питье, положив на колени бархатные лоскутки, которые аккуратно сшивала последние полчаса.
Пока женщина мелкими глотками пила оранжад, от которого в карете распространился приятный запах свежести, Теодорус думал, что у покойного барона был неплохой вкус. Да, госпожа Бринар не из тех красавиц, что поражают воображение мужчин и вызывают зависть женщин, но для своего далеко не юного возраста она очень приятна. Этакая аппетитная золотисто-рыжая пышечка со все еще нежной сливочной кожей и пухлыми губками, за которыми виднеются безупречно белые зубы – хоть сейчас посвящай рондо о жемчуге в розах. И грудь хороша, несмотря на двоих детей. Разве что талия слегка расплылась, но для женщины в положении это понятно. Судя по дочери, в молодости госпожа баронесса была еще милее, так что рыцаря Лашеля, соблазнившегося дочерью купца, а затем и барона Бринара, не упустившего такую славную вдовушку, можно понять. Да и в постели женщины из Молля, говорят, весьма хороши.
– У госпожи баронессы прелестное имя, – сказал Теодорус, возвращая опустевшие стаканы в короб с посудой и закусками. – Энида… Это что-то значит по-молльски?
– Не совсем, – кажется, улыбаться для нее было так же естественно, как дышать и говорить. – Это имя героини романа, который я читала еще в родительском доме. Мессир Лашель, мой первый муж, разрешил мне назвать детей как пожелаю, и я воспользовалась случаем.
– Ах, вот оно что! – подхватил Теодорус, и вправду вспомнив этот роман, препустейшее произведение о влюбленных дуралеях и неправдоподобных приключениях – истинно женскую забаву. – «Эрек и Энида»? Так, значит, господина баронета зовут не Эрик, а Эрек?
– Совершенно верно. Правда, там были не брат и сестра, а жених и невеста, но в семье мессира Лашеля этот роман все равно никто не читал.
Сколько же у нее этих улыбочек, скрывающих истинные чувства куда лучше якобы непроницаемого спокойствия? Девочка вообще ничего не понимает, она еще совершенное дитя, мальчишка молчит, и это неглупо, но госпожа Бринар, любительница томных признаний в любви и бархатных лоскутков… Да полно, это ли та женщина, что столкнула между собой Дикую Охоту и Греля Ворона? Испуганная дурочка, которая каялась перед инквизитором?
– Истинное удовольствие беседовать со столь образованной и утонченной дамой, – мурлыкнул Теодорус, неожиданно получив острый, неприязненный взгляд юного баронета. – Позвольте узнать, как же вы назовете дитя, которое носите сейчас?
– О, пока не имею представления. У нас в Молле говорят, что заранее считать прибыль и давать новорожденному имя – дурная примета. Хотя господин барон считал иначе, он хотел назвать ребенка в честь своего отца или матери.
Вот уж точно, для покойника это и впрямь стало дурной приметой. Интересно, сколько в ее простодушии фальши? Молльские монеты славятся качеством и полновесностью, но эту монетку надо пробовать на зуб, из пальцев она выскальзывает.
– Уверен, вы подберете очень красивое имя, когда дитя появится на свет. Это ведь будет весной?
– Да, в начале флориуса, – безмятежно подтвердила женщина, снова принимаясь за лиловый бархат и золотую канитель. – У меня еще достаточно времени, чтобы вспомнить какой-нибудь другой роман.
Хороша, паршивка! Словно и не ее только утром пытались зарезать. Страшно подумать, что случилось бы, опоздай Теодорус хоть на несколько минут. Его светлейшество архиепископ может сколько угодно говорить, что верит не в судьбу, а в собственные силы, но что это, если не судьба? Братец Экарний даже не подозревает, на какой кусок позарился и какую лавину столкнул своей глупой жадностью. Баронство! Да в этой игре ставка – существование мира, но разве Экарнию объяснишь? Он спит и видит пойменные луга и строевой лес Бринаров, так пусть и дальше барахтается в уютной теплой луже, если не может задрать рыло к небу.
Сравнение показалось удачным, стоит приберечь для очередной проповеди. Паства любит притчи, а архиепископ любит казаться красноречивым, и никому дела нет, что жемчуг, который он рассыпает перед слушателями, кому-то сначала надо собрать в море мудрости и нанизать на нить благочестия… Положительно, сегодня удачный день для ловли перлов риторики!
– Мессир секретарь, – разжал губы мальчишка, отводя взгляд от окна. – А что будет с этими мерзавцами?
Губы у него распухли от удара, как и щека, так что говорил баронет медленно и с трудом, но достаточно внятно и очень старался не показать слабости.
Мерзавцы, о которых шла речь, двое замковых слуг-убийц, тоже ехали в Стамасс, надежно прикрученные к запяткам кареты. Пока доктор хлопотал над лишившейся чувств баронессой и ее задыхающейся дочерью, мальчишка, едва став на ноги, сунулся к пленникам. Охрана его, разумеется, близко не подпустила, но один из негодяев кричал так истошно, что на милю слышно было. Проклинал барона и его шлюху, беременную исчадием темных тварей, нимало не смущаясь тем, что убила Бринара как раз она.
– Их казнят, разумеется, – равнодушно пожал плечами Теодорус. – В Стамассе я передам негодяев правосудию герцога Альбана для дознания, хотя, по мне, и так все ясно. Эти выродки, забывшие Свет Истинный, хотели вас ограбить и убить.
Про то, что над хорошенькой баронессой сначала наверняка бы надругались и только ненависть к барону и желание немедленной расправы помешали сделать то же самое с ее матерью, Теодорус, конечно, промолчал. Ни к чему пугать милую Энни, она и так слабого здоровья.
– У них могли быть сообщники в замке.
Мальчишка действительно не дурак. И везучий! Впрочем, кольчужную рубашку, надетую в дорогу, везением не назовешь, это как раз ум и предусмотрительность. Отделался парой порезов и синяками – ножом тыкали со всей дури, прежде чем сообразили бить в лицо, но лезвие скользнуло по рукаву той же рубашки. А баронессу спасли теплый плащ с меховой подбивкой и шаль. Выгадали несколько мгновений, и эти мгновения решили все. Нет, это не везение, это судьба. Не называть же везением то, что Теодорус, получив письмо, кинулся за женщиной, спасенной неуловимым Вороном, не доверив это никому другому. И оказался прав! Успел точно в нужный момент, словно герой одного из романов, которые любит Женевьева Бринар, ягода, ради которой ворон – Ворон! – найдет орех.
– Люди герцога Альбана непременно выяснят это, – пообещал Теодорус, подкладывая сухое поленце в стоящую посреди кареты жаровню и щурясь от вспыхнувшего пламени.
– Мы с радостью доверимся правосудию его блистательности, – мягко сказала баронесса, посмотрев на сына чуть дольше и внимательнее, чем требовала такая простая фраза, и мальчишка кивнул.
Зачем малефику понадобился единственный наследник баронства? Хочет отомстить за смерть семьи? Но тогда почему ждал столько лет? Чудил на кладбищах, дрался с нежитью и инквизиторами, куражился в поединках с паладинами… И не трогал барона – почему? И зачем ему теперь понадобилось непременно живое дитя, если проще было убить брюхатую вдову врага прямо в часовне, разом взыскав старые долги? Не хотел поднимать руку на женщину? Бред, Ворон тоже не герой рыцарского романа. Малефики не знают жалости, их сила питается страданием и ненавистью. Или это своеобразная благодарность за убийство барона?
Теодорус примерил идею к самому опасному колдуну Арморики, покрутил так и эдак. Что может быть в голове озлобленного на весь мир некроманта? Да еще и воспитанного неизвестно кем. Ах, как же неудачно, что двенадцать лет назад Братство опоздало! Отыскать нужную семью как раз к тому времени, когда якобы угасший дар разгорелся вновь, – и упустить последнего Привратника! Истинно последнего, потому что секрет воспитания служителей Смерти, способных к продолжению рода, ушел в небытие вместе со жрецами Рогатого. Теперь темный дар, просыпаясь все реже, прерывает линию своего носителя, и Привратники постепенно исчезли.
